Лориэн был объят мягкой ночной прохладой. Лунный свет заливал листья мэллорнов, делая их необычайно чёткими, бледными, но не призрачными, а наоборот, манящими своей загадочной красотой. Золотой лес сменил свои одежды на ночное серебро.
    Эта ночь была покойной. Деревья шепатлись о чём-то вполголоса, будто боясь потревожить сон эльфов, да тихо, едва слышно звучал тоскливый плач по Гэндальфу, убаюкивая и, в то же время, привнося нотку грусти.
    Скорбь бессмертна и для неё нет дня или ночи. Вот уже несколько дней плач звучит в Лориэне... Даже когда всё вокруг было погружено в глубокий сон, горестная песнь негромко, но стенала где-то в глубине густых крон...
    Этой ночью только один эльф слушал плач, задумчиво внимая печальным словам. Глаза его, мягко блестя в свете луны, были устремлены в бархат небес, не переливающиеся ясные звёзды. Грудь вздымалась спокойно, на губах блуждала лёгкая улыбка.
    Халдир сидел на самой верхушке раскидистого мэллорна, не на верхней площадке, а прямо на толстой извилистой ветке. Одну ногу эльф согнул в колене, крепко уперевшись стопой в сук, и положив на колено скрещённые руки, а другую свесил вниз, неторопливо покачивая ей. Халдир наслаждался ночью: безмолвием, красивым и пронзительно-тоскливым плачем, чисты воздухом, мерцанием ласковых звёзд и приятным теплом в груди, медленно разливавшемся по всему телу...
    Она ушла совсем недавно. Губы Халдира до сих пор помнили вкус её губ - мягких, податливых, невообразимо сладких для него, но в то же время с хорошо различимой горечью. Она всегда была такой: в глазах её сливались загадка, женственность и тепло, но душа её была своевольна, непокорна и даже властна. Гибкая и сильная, словно хищница, в ней сочетались изящество и дикая красота.
    Этера. Халдир не знал что означает её имя и никогда не узнал бы - эльфийка принадлежала к редкому племени авари, которое дорожило своим наречием и не раскрывали секретов своего рода даже под страхом смерти.
    Халдир вздохнул, но не от печали, а от блаженства. Ночь воистину была волшебной и даже не потому что несколько минут назад эльф был на вершине удовольствия вместе со своей возлюбленной, а от того, что всё вокруг было таким молчаливым и таинственным и ничто не нарушало спокойствия Халдира.
    Только плач. Эльф слегка повёл плечами. Да, песнь великолепна, но её траурные, надрывные аккорды придавали тишине безжизненность.
    "Будто бы последняя ночь в этой жизни, - подумалось Халдиру. - Всё тихо и печально, всё наслаждается последним сном, не зная, что произойдёт, когда наступит рассвет. А ведь это хорошо - умереть так. Спокойно, в умиротворении, под прекрасную и скорбную песнь... Ведь в наш мир пришла Тьма - можно уйти в Валинор, а можно уйти в вечность... "
    Халдир вздрогнул и резко очнулся от странных грёз. О чём это он? Смерть?! О, Элберет, до чего же глупо: такая чудесная ночь, а он мечтает покинуть этот мир!
    Халдир хотел было усмехнуться своим мыслям, нополучилась лишь какая-то страдальческая гримаса. Эльф опустил голову, закрыл глаза и тяжело вздохнул.
    Надо смотреть правде в глаза. Этеру что-то тревожило, что-то несомненно случилось - иначе она бы не решилась на такой смертельный риск и не пробралась бы в Лориэн.
Халдир был изумлён, увидев эльфийку, хотел расспросить её но Этера просто взяла его за руку и, легко перебираясь по ветвям мэллорнов, увела так далеко, что ни единая душа не смогла бы увидеть или услышать их, а там просто обвила его шею руками и чувства отогнали прочь все слова, полностью овладев эльфами...
    Вновь сладостный жар обнял сердце Халдира, но тут же исчез при воспоминании о разлуке, сменившись тягучей, иссущающей болью.
    Этера долго и молча глядела в глаза Халдиру, всё ещё подернутые дымкой наслаждения.
- Мне пора уходить, - наконец сказала она.
- Зачем? - это был всё ещё стон, а не голос.
- Тьма собирается. Сейчас очень смутные времена для всех, а особенно для моего народа, - Этера говорила с лёгким акцентом. Эльфийка бросила взгляд на звёзды. - Кто-то считатет, что мы служим Тёмному Властелину, может начаться охота...
- Никогда! - Халдир сел. - Это ведь зверство, варварство и...
- Мы должны двигатся дальше, - невозмутимо продолжала Этера. - Возможно, на юг.
- Но там ведь харадримцы, а они подчинены...
- Я знаю, - резко ответила Этера. - Наш исход на юг не значит подчинение южанам! Мы уйдём в степи, будем избегать их. Наша цель - сохранить наше племя, а ведь ты знаешь, что на состалось совсем мало.
- Вы могли бы сказать это всем, объяснить, что вы не враги... Мы помогли бы...
- Объяснить?! - холодно усмехнулась Этера. - Кто поверит? Мы ведь одни из "отказавшихся", дикари, звери. Ты забыл?     Халдир промолчал.
- Наш род стал совсем мал. Увеличить его без кровосмешения уже нельзя, а это запрещено обычаями. Наш владыка наконец позволил добавить иную кровь.
- Разве это не дико - запрещать или разрешать кому-то быть с тем, кого любишь? Как же вы жили раньше? - возмутился Халдир.
    Этера молчала. Её лицо стало суровым.
- Ты прав, - прошептала она. - Это дико. Прощай.
    Лёгкий, горьковатый поцелуй - и она исчезла во мраке...

    Халдир запустил длинные тонкие пальцы в светлые волосы и беззвучно застонал. Он понял что так и не сказала ему Этера. А тогда он ничего не осознал, всё ещё опьяневший от любви. Но теперь...
    Халдир с тоской поднял глаза к небу. Звёзды всё так же участливо и ласково глядели на него и на мгновение эльф возненавидел их - они сочувствуют, мерцают, но молчат. И всё вокруг молчит и спит, равнодушное к его горю. Только плач разливался по Лориэну, как реквием по утраченному счастью.
    Если бы ты, глупец, не влез со своими суждениями о дикости, если бы дослушал Этеру, сейчас бы ты уже бежал вместе с ней через серебряное от луны поле, задыхаясь от чистого, ночного ветра и свободы, несся прочь от суеты, от Келеборна с его приказами, войны и унылого Лориэна, вперёд, на край земли, где они вместе с Этерой были бы счастливы...
    Где родился бы их ребёнок - такой же свободный и счастливый. И ты бы вставал на восходе и глядел на бесконечную, рассветную алую степь гордо и властно, вдыхал бы запах напоенной росой травы и тонул в тёмных глазах Этеры, которая всегда была бы рядом. Вы стояли бы на иссушенной ветрами скале, любуясь непокорными южными землями и маленький светловолосый эльф, с такими же серьёзными настороженными глазами, как и у его матери, обнимал бы тебя одной рукой за колени, а в другой сжимая деревянный меч.
"Настоящий воин, - одобрительно бы говорил о нём владыка племени, - как и его отец..."
    И дни тянулись бы, как тянется дорога за горизонт. Дни свободы, счастья. До тех пор пока не наступил бы последний день, когда ты понял бы, что видел и испытал всё, что возможно. У каждого из эльфов есть право добровольно покинуть этот мир, когдя он им наскучит.
    И день этот был бы днём без стонов, плача и рыданий. Суровые, закалённые авари молчаливо и с уважением глядели бы на тебя. Ты лежал бы на грубо вытесанном, но величественном ложе, как и подобает достойному воителю. Рядом стояла бы Этера. В глазах её не было бы слёз - женщины, как и мужчины, в её роду не должны подчиняться своим эмоциям. Лицо её спокойно и выражает только благоговение. Это древний и великий ритуал.
    Ты в последний раз окинул бы собравшихся внимательным взглядом, ощутил вновь долгий, горький и великолепный поцелуй Этеры, потрепал бы по плечу взрослого, сильного сына, мягко улыбнулся бескрайним степям, в последний раз ощутил тепло светила, закрыл бы глаза и погрузился в вечный светлый сон...
    Таким бы стал день, когда ты умер... Халдир судорожно вздохнул и смахнул набежавшие слёзы. Теперь всё это возможно навсегда потеряно. А виной тому всего несколько лишних слов...
    Халир с болью поглядел на звёзды. В душе его трепетала последняя надежда на встречу с Этерой, возможность всё объяснить ей и тогда сбежать, сбросить с себя эту маску прилежной послушности и вернуться к диким и гордым корням...
     "Быть может не всё ещё потеряно? - думал Халдир, глядя на спящий Лориэн и чувствуя, что слёзы жгут ему глаза. - Я найду её. Может я смогу вырваться на юг и там... Она может сама вернуться... Ведь всё ещё поправимо?"
    Лориэн молчал. Только стенал плач по Гэндальфу. Халдир закрыл глаза...     Внизу послышался какой-то лёгкий шорох. Халдир не обратил на него внимания. Через мгновение из листвы высунулась голова озадаченного Орофина.
- Халдир? - изумился эльф. - Ты чего?
- Уйди, - не открывая глаз отоветил тот брату.
- Вот чудак - все спят на таланах, а он на суку дремлет. Так и упасть не долго!
- Я не сплю, - глухо ответил Халдир. - Шёл бы ты, а?
- Сказал бы лучше зачем сюда забрался... - проворчал Орофин. - Ладно, коли ты такой твердолобый, сиди. Только не падай во сне!
    Хихикнув Орофин скрылся. Халдир нахмурился: брат любил появляться не вовремя, а уж теперь он выбрал для ночного визита совсем неподходящее время.
    Интересно, узнал бы тот куда он пропал, ели бы удалось сбежать вместе с Этерой? Какие бы догадки выдвинул?
    Хотя сейчас это неважно. Он вечно будет работать у Келеборна, каждый день выполнять оно и то же, уйдёт из мира в этой скуке и рутине. Однако, кто знает, может быть судьба даст ещё один шанс и он вырвется из Лориэна и будет жить в некпокорных степях, пока не придёт последний день?..

...Ледяной дождь яростно хлестал лицо. Шум битвы оглушал: свист стрел, рык орков, дробь ливня по доспехам и мучительные стоны - всё смешалось в одну жуткую злую песнь. Кругом был мрак, серые нити дождя и блеск мокрой брони.
     И из этого безумного водоворота сражения вырвался удар ужасающей силы, который зло смял сознание Халдира, как сухой осенний лист. Он пытался ответить противнику, но силы покидали его со скоростью холодного ветра с дождём, так резавшего потеменвшие от боли глаза.
    Мир пошатнулся. В сером тумане бледно вспыхивали какие-то бессвязные картины: эланоры на Керин Амрот, плотно сжатые строгие губы Келеборна, испуганные глаза какого-то полурослика, серебро Нимродель и...Этера. Их самое последнее свидание в Эдорасе, последняя близость и её последние слова...
    И какие-то дивные, гордые картины. Высокие, широкоплечие эльфы собрались вокруг ложа, где уходил от них светловолосый воин. Слнце грело так ласково, заботливо и тихо шелестел ветер... Это был последний день...
    С трудом, превозмогая смертельную усталость и опускаясь на колени, Халдир открыл глаза. Не было торжественного спокойствия, солнца и шёпотоа ветра. Кругом был мрак, боль, хаос, ветер злобно выл и сек лицо ледяным дождём. Не было жены, сына и соплеменников - он был один и вокруг него метались полчища врагов.

    Последний день! И, умирая, губы Халдира скривила горькая усмешка - царила ночь...